– Что здесь, чёрт возьми, произошло?! – Словно раскат грома надо мной разрывает воздух голос. Руки падают, как и душа куда-то вниз.

– А вы посмотрите, милорд, что эта наглая девица сделала. Она ещё и не признаётся! – Бушует Освин, отходя в сторону и вновь активно жестикулируя.

А мой взгляд прикован к мужчине, одетому во всё чёрное, смотрящего в меня. Именно в меня, словно читает все мои страхи сейчас, ища лазейку, куда сможет пробиться его темнота. Чувствую, как кровь стучит в ушах, как тело всё немеет, начинаю даже задыхаться.

– Дядя Áртур, вы должны её наказать немедленно и сурово. Посмотрите, она даже нож не спрятала, а я успела увидеть, как она с такой злостью рвёт одеяло. Да ещё проклинала всех. Она злая, очень злая и наглая. Она ненавидит этот дом, – подливает масла в огонь Венди.

Но её слова где-то далеко раздаются от меня, я продолжаю смотреть в чёрные ледяные глаза, казнящие меня прямо здесь и сейчас намного острее, чем предательство со стороны Венди. Он заведомо вынес мне вердикт…

– Снова вы, – сухо произносит лорд Марлоу-младший, делая шаг в спальню.

– Просите… простите… это не я… правда…

– А ну, закрой рот, наглая девица! Я немедленно вызываю полицию! – Перебивает мою жалостливую речь Освин, порываясь выйти из спальни, но один взгляд, брошенный на него Дьяволом, заставляет остановиться.

– Я сам отдам распоряжение, займись своими делами, – ровным голосом говорит он.

– Но, милорд, ведь…

– Ты забыл, с кем говоришь? – И ведь тональность не меняется, но подтекст, что даже я от него сглатываю.

– Как прикажете, милорд, – Остин кланяется ему и оборачивается, всем видом показывая мне, что это не последняя наша встреча. А я ни жива, ни мертва, но холод внутри понемногу слабеет.

– Дядя Áртур, миледи будет крайне недовольна, – перевожу взгляд на Венди, видя триумф в глазах. Наверное, именно это переворачивает всё, лишает разума и ставит на первое место борьбу за этого ребёнка. Борьбу за её будущее, за её сердце, за душу, за жизнь. Не могу оставить это так, не могу позволить ей превратиться в человека, который никогда не увидит красок, а лишь серость.

– И вы так ей спустите это с рук? – Слышу свой голос сквозь вату в ушах от переживаний за юное создание. Немного дрожит, как и мои руки.

– Вы знаете, что это не я. Не первый раз ваша племянница вытворяет такое, не так ли? И вы на это закрывали глаза, не наказав её за крайне отвратительное и неподобающее поведение. Растить особу, думающую, что ей всё можно только потому, что она голубых кровей. Разжигать в ней пламя ненависти ко всем, кто захочет с ней подружиться. Именно такой должна быть леди? Такую модель поведения вы оставляете ей? – Продолжаю, хоть губы и трясутся от страха, но пусть в последний раз, но я выскажу всё. Попытаюсь хотя бы.

– Это вас не касается. Вы уволены и вам выставят счёт за испорченную мебель, как и постель, – приподнимает голову, сухо отвечая мне.

– Ох, нет, это касается именно меня, потому что именно я осталась виноватой, а ваша девочка безнаказанной. Что дальше будет, вы хоть на секунду задумались? Она могла и меня оцарапать, и тогда легко бы я подала на вас в суд! И вы можете вызвать полицию, только я потребую, чтобы сняли отпечатки пальцев с ножа, до которого я не дотрагивалась. Поверьте, я знаю законы. Вы не имеете права вот так оставлять это! В кого вы хотите её превратить? Вы должны сейчас наказать её, потому что в таком возрасте непозволительно вести себя так, – громко произношу я.

– Ты! Да я ненавижу тебя! Ты это сделала!

– Венди, принеси свои извинения этой женщине и иди к себе, – перебивает крик девочки лорд Марлоу.

– Я не собираюсь…

– Одних извинений мало, милорд. Я требую, чтобы её наказали, потому что именно меня она попыталась осквернить своими действиями. Мою репутацию, моё имя и только я имею право назначить ей наказание за такое, – делаю уверенно шаг к мужчине. Спокойно смотрит на меня, складывая руки за спиной, словно ему всё равно, словно не его это будущая дочь. И это страшит. Этот холод, отчуждённость и безразличие.

– Вы диктуете мне правила, мисс? В том ли вы положении, чтобы делать это? – Сухо отзывается он.

– В том. Вы можете снова указать мне на иерархическую лестницу, но я имею на это право сейчас. И если вы этого не сделаете, то я сама вызову полицию и именно так проучу этого ребёнка, – требовательно говорю я. Сердце бешено стучит от ярости, но не на Венди, а на него, что позволяет это, что не углядел, и недодал ей необходимого внимания. Да что ж он за человек?

– Угрожаете мне? Это смешно, – и вновь пустота во взгляде.

– Нет, – вздыхаю, бросая быстрый взгляд на ребёнка, поджавшего обиженно губы, – нет, я вам не угрожаю. Всего лишь хочу донести до вас, что с годами такого рода поведение выйдет за границы дозволенного. И вы упустите время, когда могли предотвратить проблемы, которые нависнут над ней.

– И что вы предлагаете? Какое наказание для вас приемлемо? – Безынтересно спрашивает он.

– Пусть уберёт всё, что натворила. Соберёт перья, отнесёт в пакеты изрезанное бельё, составит список, что требуется заменить. К этому возрасту ребёнок уже должен уметь писать, – произношу я, уверенно смотря в его глаза.

– Это её работа, а не моя! Она…

– Довольно, Венди, убирай спальню, через час я проверю, – обращается к ней, а я смотрю на этого ребёнка, что так погряз в чьей-то модели поведения и ужасаюсь. Виноватый взгляд, наполненный неискренними слезами, приложенная к груди рука и весь облик, словно актриса на сцене. Она знает, как вести себя в такой ситуации, видела уже, возможно, от матери. Дети копируют тех, кто для них кумир. И это страшно. Действительно страшно, что будет с этой девочкой, если сейчас ей не показать, что хорошо, а что плохо.

– Но это не я, дядя Áртур, не я, – хнычет она.

– Твоей матери необходимо было следить за тобой, а она пренебрегала этим. Но с сегодняшнего дня я возьмусь за твоё воспитание, и ты станешь той, кем должна быть. Мне не нужны проблемы перед свадьбой, тем более с тобой. И вскоре отправлю тебя в какой-нибудь пансионат, чтобы именно там тебе привили хорошие манеры, – строго отчитывает её лорд Марлоу. От его голоса даже по моей спине пробегают мурашки. Закрываю на секунду глаза, заставляя себя молчать, не критиковать его, ведь именно словами он показал этому ребёнку, настолько она не нужна никому.

– А вы, – распахиваю глаза, встречаясь с тёмными. – За мной живо.

– Я вернусь через час, Венди, и чтобы здесь всё было убрано, – разворачивается, выходя из спальни. Оставляет после себя тяжёлый воздух, что находится в его душе. У него чёрствое сердце, и сейчас по щекам девочки катятся настоящие слёзы. Хочется её обнять, но обрываю себя от этой мысли, наклоняясь и обхватывая фартуком нож. Неизвестно, что он хочет от меня и какие последствия будут. Хоть где-то пригодились мои знания собственного алиби и прав.